ВСТРЕЧНЫЙ СОН СЕПАРАТИСТА ФИМЫ (Таймс на вихідні)

Текст: Володимир Килинич
 Фотоколажі: група В”Контакті” “Інші Чернівці“

До речі,

Перший сон тут

НА ПЛЯЖЕ ПАМПЕЛОН В СЕН-ТРОПЕ

Фима заснул на пляже Пампелон в Сен-Тропе неожиданно, но крепко и спокойно, широко раскинув руки с ногами, целеустремленно направив растопыренные пальцы обоих конечностей преимущественно на юго-восток.

Растерянно начав знакомство с достопримечательностями города с посещения площади Отель-де-Вилль (l’Hôtel-dе-Ville), посетив затем замок Сюффрен (Le Château de Suffren), который входит в число самых старых и самых красивых архитектурных сооружений этой местности, он устало, как пожилой шахтер из забоя, вышел к морю.

К какому точно морю он не знал, про это нигде не было написано даже по-французски, а карты под рукой не было. Да это и не имело принципиального значения.

Он приехал сюда стремительно просадить сепаратистские деньги. Именно так их природу обозначил закадычный друг его черновицкого детства Лева в своем недавнем письме к нему в Сергиев Моссад и они теперь позорно и назойливо жгли Фиме левую ляшку. Как “гуманитарный конвой” Путина мозги каждому нормальному человеку.

Да, он, как ему казалось, честно заработал их в России, трудясь по контракту советником на одном не очень публичном заводе. Откуда Лева узнал об их сепаратистском характере, Фима не ведал. Но понял главное – от этих денег нужно срочно избавиться, чтобы о них не узнала жена Ася, дети и прогрессивная мировая общественность.

И пока силы АТО не взяли Донецк с Луганском. Потом, с легкой угрозой написал Лева, будет уже поздно. И не надо “розенблюмничать” добавил он в конце довольно загадочную и странную фразу, что особенно напугало Фиму. Кто такой этот Розенблюм? Он перебрал всех черновицких знакомых, потом иерусалимских и даже американских. Никого угрожающего он не вспомнил. Это было странно. Не исключено, что Лева просто “брал его на понт” с этим Розенблюмом.

Тем ни менее Фима срочно ткнул пальцем в географическую карту и отправился в Сен-Тропе. Встав в три часа ночи, чтобы сходить перед отлетом в туалет, он застал на кухне жену Асю, сидящую на диете. Впрочем, утром Ася примирительно умчалась пароходом с детьми к маме, на истерическую родину в Одессу.

Денег было немного. По меркам Сен-Тропе, конечно. Но по подсчетам антисепаратистского Левы их вполне хватило бы на зарплату учителям небольшого шахтерского поселка под Луганском. Он даже назвал какого именно, и эта точность также не на шутку встревожила Фиму.

В дорогу Фима отправился налегке. Так солиднее. А солидность – это просто постаревшая харизма. С собой он прихватил лишь любимую гитару. Она напоминала ему его первую девушку – тот же изгиб талии, длинная шея и маленькая голова в бигудях. Девушка эта по-прежнему жила где-то в родных Черновицах, по слухам была замужем, но поиски мужа не прекращала. Были ли у нее мечты? По видимому нет. Только цели.

С этими сладкими воспоминаниями о далекой первой любви и заснул уставший Фима прямо на знаменитом пляже Пампелон города Сен-Тропе…

Фиме вначале неожиданно приснился Михаил Иванович Калинин в кепке и косоворотке, с небольшой козлиной бородкой. Скорее всего потому, что его торжественный, красного цвета памятник долго стоял в родном городе при входе в парк культуры и отдыха. Будучи пионером, Фима, как и тысячи его сверстников, входя в этот парк всегда останавливался и, волнуясь, отдавал честь щурящемуся каменному дедушке в “ленноновских” круглых очечках.

– Уплачивая членские партийные взносы, – сказал Фиме во сне Михал Иванович Калинин, – коммунист как бы прикасается к партии.

Партия тут же приснилась Фиме в виде огромного красного куска мяса (предположительно, свинины, с которой при коммунистах всегда были большие проблемы, и о ней мечтали обычные люди тогда не меньше, чем о самом коммунизме). Весь огромный кусок мяса был буквально испещрен небольшими синяками-поцелуями. Это коммунисты большой страны прикасались своими ежемесячными взносами к красному телу партии.

Одновременно формировался и современный сепаратизм. Мы еще не замечали этого, даже слова такого еще не знали. Мы взрослели в то интересное время, когда голубой из цвета, чурка из дерева, а совок из кухни только начинали потихоньку превращаться в конкретных людей. Потом во сне Фимы, Михал Иванович Калинин умер. Хорошему человеку незачем долго жить лично. О нем могут потом напоминать памятники и воспоминания.

Но от Михал Ивановича остался во сне Фимы только совок как способ взгляда на мир.

Он и привел к сепаратизму, потому что значительная часть людей до сих пор искренне хотят жить как раньше, а не как весь остальной мир. Некоторые из этих людей доныне оптимистично носят фрукты в Мавзолей. Другие слушают шансон. Это само по себе совершенно безвредное занятие. В шансоне, например, считается почётным, если и альбом, и исполнитель выходят одновременно. Но когда шансона много и он везде, это уже заявка на определенную культуру. Правда, из прошлого, совкового. Совок проникает даже в безобидный футбол. К примеру, недавно футболист одной уважаемой команды так натурально изображал адскую боль, что его добили свои.

Люди из прошлого никак не могут понять то, что понял Фима во сне: противозачаточные таблетки должны быть не для женщин, а для мужчин. Логичнее же стрелять в холостую, а не боевыми в бронежилет.

Другие люди не хотят более платить членские взносы. А потому пришло время приложить к нашей жизни подорожник. Надо ее вылечить. Каждый человек имеет право хоть иногда пожить по человечески.

Во сне Фимы много стреляли. Кажется даже кто-то погиб. Фима все время кому-то подносил желтые патроны, перезаряжал черный пулемет, сосредоточенно выдергивал чеки из противотанковых гранат и досылал патроны в ошалелые патронники. Он кричал воображаемым врагам с лицами руководящих работников завода из города Сергиев Моссад и жестами Путина:

– Лучше знайте меня с плохой стороны – потому что с хорошей я ещё хуже!..

Это был сон смыслов. Вся его жизнь в этом сне наполнилась смыслом. А когда жизнь до краев заполнена смыслом, то в ней уже нет места подвигу. Поэтому Фима в этом сне не совершил никакого подвига. Ни одного.

Он лишь просто пожил немного в стране, где вот-вот закончится бензин. Не паниковал. Просили не паниковать. Гречку покупал почти по цене импортного дикого риса. Ел редко. Всегда надо знать свое место в пищевой цепочке. Импортное молоко дешевле отечественного. Коровы по своей природе — животные непредсказуемые. Не пил. Самый простой выход из состояния депрессии является входом в состояние запоя. Не депрессировал. Секс без своего участия считал аморальным. Все красивые городские женщины были заняты. Работал с периферией.  Тарифы ЖКХ расли, как конопля в Афганистане. Не жаловался. Почти все лекарства фуфловые и сверхдорогие, поэтому старался не болеть. Говорить по мобильнику дороже, чем где-либо в мире. Молчал. Если бы не колёсико на мышке компьютера, у него вообще не было бы никакой физической нагрузки.

А Розенблюмом из сна оказался сам Михал Иванович, исконный тверской еврей-аматор…
Фима проснулся так же неожиданно, как и уснул. Портмоне с кредитками и небольшой суммой «кэша» в российских рублях, бережно уложенное накануне в просторные сиротские шорты, при нем больше не было.

Рядом, на безупречном песке белозубо улыбаясь, лежали на полотенцах с видами Кремля два молодых албанца. Они явно «сидели на атасе».

У Фимы отлегло от сердца. Слава Богу его деньги ушли в другом направлении – в чужой и далекий наркобизнес, торговлю чужими людьми и не менее чужим оружием.

Теперь можно спокойно вернуться домой. Совесть его была чиста.

Фотоколажі , група В”Контакті” “Інші Чернівці“