В стране, где существует реальная журналистика, никогда не случится гражданской войны

И нормальная, обыкновенная журналистика с маленькой буквы «ж» – это такие бесконечно затянувшиеся мирные переговоры. Люди не смогли решить свои задачи силой оружия, поэтому теперь они вынуждены друг про друга что-то понять. И журналисты – это те зануды, которые десятилетиями эти мирные переговоры ведут.

Відомий журналіст ділиться думками. Стаття написана ще до втечі Януковича, але її актуальність,   на превеликий жаль,  навіть зростає. Текст:

 Дмитрий Соколов-Митрич: Глаголом разожги

Граждане, поздравьте меня, я дебил. Только на двадцатом году работы репортером я, наконец, понял разницу между журналистикой и пропагандой. Она, оказывается, очень простая. Разница в том, что в стране, где существует реальная журналистика, никогда не случится гражданской войны. В стране, где доминирует пропаганда, она случится обязательно.

«В отличие от журналистов, агитаторы учат реальность упрощать, а самая простая реальность, какая только может быть, – это война». Капитуляция полиции – последняя стадия гибели государства. Гораздо раньше происходит капитуляция четвертой власти. Причем, в отличие от   беркутовцев, наш брат журналист в момент своего поражения выглядит триумфально. Ему аплодируют, его хвалят, у него теперь есть имя и знамя.Катастрофа Украины – результат не только безответственности политиков, своих и чужих. В не меньшей степени это результат преступной безответственности украинских журналистов. Их стремительного превращения в агитаторов, глашатаев, главарей, а затем и провокаторов.

Процесс деградации местной медиасреды шел последние несколько лет. Нормальных, обыкновенных журналистов с маленькой буквы «ж» становилось все меньше. А количество по-настоящему профессиональных коллективов накануне беспорядков и вовсе стало можно посчитать по пальцам одной руки, даже если два загнуть. Этого слишком мало для жизнеспособного государства.

Украинский медиарынок превратился в адское поле, засеянное бюджетными деньгами, олигархическим капиталом и деструктивными зарубежными грантами. И резвились на этом поле два типа барашков: первые – хладнокровные дельцы, которые сознательно отрабатывали заказ. Вторые – искренне бестолковые пассионарии, чистосердечно возомнившие, что сотворение черно-белого мира – их профессиональная миссия. Когда вторых барашков стало больше, национальное согласие треснуло окончательно.

Вы, наверное, еще не поняли, поэтому я повторю. Пропаганда опасна не тогда, когда она пропагандирует что-то нехорошее. Массированная пропаганда опасна сама по себе, как метод. Неважно, белых ты творишь или черных. Важно, что с мозгом пропагандируемого при этом происходят необратимые злокачественные изменения. Агитационный метод подачи информации имеет право на узкое применение: встреча кандидата с избирателями, патриотическое воспитание солдат, корпоративный тренинг, ну или внешняя пропаганда, которая призвана ослабить конкурента. Если же «агитационной болезнью» заражается собственная журналистская элита – обществу конец. И тут уже неважно, что именно эта «элита», хором или вразнобой, будет пропагандировать – светлые идеалы коммунизма, зубовный скрежет фашизма, бесценные ценности демократии или европейский вектор развития. Пропаганда – это современная версия родоплеменного боевого танца, ритм тут важнее слов, а бой последует обязательно, такова неотвратимая сила жанра.
Любое государство начинается с прекращенной гражданской войны. И нормальная, обыкновенная журналистика с маленькой буквы «ж» – это такие бесконечно затянувшиеся мирные переговоры. Люди не смогли решить свои задачи силой оружия, поэтому теперь они вынуждены друг про друга что-то понять. И журналисты – это те зануды, которые десятилетиями эти мирные переговоры ведут. Пока сограждане переговариваются друг с другом, пока они повязаны взаимной коммуникацией – они живут в мире. Как только журналисты слагают с себя полномочия и капитулируют в агитаторы, война – вопрос времени. Именно так, а никак не иначе выглядит наше журналистское предательство – профессиональное и гражданское.

На какую сторону баррикад капитулировать – тоже неважно. Взаимопонимание в обществе очень легко уничтожается не только при помощи антигосударственной риторики. Пропагандистская машина в руках власти столь же разрушительна, сколь и в руках ее противника. От перемены мест слагаемых в процессе дегуманизации оппонента сумма не меняется. Это все одно и то же черное топливо ненависти, которое легко наливается в любые сосуды. И этому тоже учит украинский опыт. Развращенные работой на государственную пропагандистскую машину, бывшие журналисты очень легко пересели на машинку антигосударственную. Но вот ходить собственными ногами они уже не научатся никогда.

Я еще раз повторю самую главную мысль этого текста, потому что она слишком проста, чтобы уяснить ее даже со второго раза. Реальная журналистика, которая не «сплачивает» общество, а обременяет его узами взаимопонимания, – это мощнейший фактор стабильности и стопроцентная страховка от гражданской войны. В отличие от журналистов, агитаторы учат реальность упрощать, а самая простая реальность, какая только может быть, – это война. В ней нет ничего лишнего: есть только враг и самый простой способ его устранить. Иссушенный какой бы то ни было пропагандой мозг встает на путь прогрессирующего упрощения, и дальнейший процесс дегуманизации почти необратим. В какой-то момент человек начинает просто жаждать войны, потому что в этом проклятом мирном, сложном человечестве ему тяжело, он задыхается, его мозг разучили дышать. Делаем выводы, уважаемые российские коллеги, делаем выводы