“Окаянные дни”. Інтерв’ю із лауреатом Нобелівської премії для ” Чернівці Таймс”

 Фейсбуком гуляють вислови відомих людей про нову революцію. навіть Данте Алігьєрі щось сказав про те, як поводитися під час її.  Ніби той, хто притримується нейтралітету горіти буде у пеклі, у найгарячіших місцях.  З цього приводу ми захотіли взяти актуальне інтервю у свідків революцій, які були до нас. Цього разу із Іваном Буніним. Цікаво порівняти. Цитати з книги спогадів лауреата Нобелівської премії Івана Буніна про особливості революцій. Чи не можна провести паралелі? Текст:

“Фома сообщил, что послезавтра будет “чистое светопредставление”: “День мирного восстания”,

“Как они одинаковы, все эти революции! Во время французской революции тоже сразу была создана целая бездна новых административных учреждений, хлынул целый потоп декретов, циркуляров, число комиссаров,– непременно почему-то комиссаров,– и вообще всяческих властей стало несметно, комитеты, союзы, партии росли, как грибы, и все “пожирали друг друга”, образовался совсем новый, особый язык, “сплошь состоящий из высокопарнейших восклицаний вперемешку с самой площадной бранью по адресу грязных остатков издыхающей тирании…”

“Рассказывал, как большевики до сих пор изумлены, что им удалось захватить власть и что они все еще держатся:

   — Луначарский после переворота недели две бегал с вытаращенными глазами: да нет, вы только подумайте, ведь мы только демонстрацию хотели произвести и вдруг такой неожиданный успех!”

 “Лжи столько, что задохнуться можно. Все друзья, все знакомые, о которых прежде и подумать бы не смел, как о лгунах, лгут теперь на каждом шагу. Ни единая душа не может не солгать, не может не прибавить и своей лжи, своего искажения к заведомо лживому слуху. И все это от нестерпимой жажды, чтобы было так, как нестерпимо хочется”

  ” Вчера долго сидел у нас поэт Волошин. Нарвался он с предложением своих услуг (“по украшению города к первому мая”) ужасно. Я его предупреждал: не бегайте к ним, это не только низко, но и глупо, они ведь отлично знают, кто вы были еще вчера. Нес в ответ чепуху: “Искусство вне времени, вне политики, я буду участвовать в украшении только как поэт и как художник”. В украшении чего? Виселицы, да еще и собственной? Все-таки побежал. А на другой день в “Известиях”: “К нам лез Волошин, всякая сволочь спешит теперь примазаться к нам…”   

   “Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой…” Как любил рычать это Горький! А и сон-то весь только в том, чтобы проломить голову начальнику, вывернуть его карманы и стать стервой еще худшей.”

“Нет, простите! Наш долг был и есть — довести страну до учредительного собрания!

  Дворник, сидевший у ворот и слышавший эти горячие слова,– мимо него быстро шли и спорили,– горестно покачал головой:

   — До чего в самом деле довели, сукины дети!”

“Какая это старая наша болезнь, это томление, эта скука, эта разбалованность — вечная надежда, что придет какая-то лягушка с волшебным кольцом и все за тебя сделает: стоит только выйти на крылечко и перекинуть с руки на руку колечко!   Это род нервной болезни, а вовсе не знаменитые “запросы”, будто бы происходящие от наших “глубин”.

“Пришло человек шестьсот   кривоногих мальчишек во главе с кучкой жуликов, кои и взяли в полон миллионный, богатейший город! Все помертвели от страха, прижукнулись”.